Дремлющий демон Декстера - Страница 47

Я продолжал, а она внимательно слушала. Список был хорош. Потребовалось несколько часов, чтобы подобрать самые очевидные, нелепые, прозрачные до глупости сопоставления, и, должен сказать, я неплохо справился. Ла Гэрта тоже сыграла свою роль просто великолепно. Она полностью купилась. Конечно, ведь она слышала то, что хотела слышать.

– Подведем итог, – сказал я. – На новом убийстве – отпечаток мести, возможно, связанной с наркотиками. Убийства парня, которого ты посадила, другие, и с ними однозначно, на все сто процентов покончено раз и навсегда. Они никогда больше не повторятся. Дело закрыто.

Я протянул ей листок.

Ла Гэрта взяла бумагу и долго смотрела в нее. Нахмурилась. Несколько раз пробежала глазами лист. Уголок ее губы слегка подергивался. Потом аккуратно положила бумажку на стол и придавила тяжелым зеленым степлером.

– О'кей, – сказала она, выравнивая степлер по краю подставки на столе. – О'кей. Очень хорошо. Это должно помочь. – Она снова посмотрела на меня, сосредоточенно сведенные брови – все еще на своих местах, и вдруг неожиданно улыбнулась. – О'кей. Спасибо, Декстер.

Улыбка была настолько неожиданной и настоящей, что, будь у меня душа, уверен, я бы почувствовал себя виноватым.

Все еще улыбаясь, Ла Гэрта встала, и еще до того, как я успел отступить, сжала меня в крепком объятии.

– Я правда очень признательна, – сказала она. – Ты заставляешь меня чувствовать себя ОЧЕНЬ благодарной.

И она стала тереться об меня движениями, которые можно назвать только непристойными. Конечно, не могло быть и речи, то есть – вот она, защитник общественной морали, и прямо здесь же, на глазах этой самой общественности… Не говоря уже о том факте, что я только что вручил ей веревку, на которой она сможет повеситься, а это не совсем подходящее событие для того, чтобы отпраздновать его через… Нет, правда: неужели весь мир сошел с ума? Что стало с людьми? Неужели все они только об этом и думают?

Чувствуя себя близким к панике, я попытался высвободиться.

– Пожалуйста, детектив…

– Зови меня Мигдией, – сказала она, все сильнее прижимаясь и ерзая.

Когда Ла Гэрта опустила руку к моей ширинке, я вскочил. Позитивный результат: действие освободило меня от любвеобильного детектива. Негативный результат: она кувырнулась набок, ударилась бедром о стол, преодолела свое кресло и растянулась на полу.

– Мне… э-э… Правда, мне надо работать, – запинаясь, промямлил я. – У меня важное…

Как бы там ни было, но я ни о чем другом не мог думать, кроме как о спасении своей жизни, поэтому, пятясь, я выскочил из ее кабинки, а Ла Гэрта осталась смотреть мне вслед.

И взгляд ее особенно дружелюбным я бы не назвал.

Глава 19

Я проснулся, стоя у раковины. Из крана текла вода. Меня охватила паника, возникло чувство абсолютной дезориентации, сердце заколотилось, воспаленные веки дрожали, пытаясь сомкнуться. Место, где я стою, – неправильное. Раковина выглядит не так, как должна. Я даже не уверен в том, что знаю, кто я есть, – в своем сне я стою перед своей раковиной, в которую течет вода. Я натирал руки мылом, очищая их от микроскопических частичек жуткой красной крови, смывая их водой, такой горячей, что кожа становилась розовой, новой, абсолютно антисептической. И горячая вода казалась еще горячей после прохлады комнаты, из которой я только что вышел: игровой комнаты, комнаты для убийств, комнаты для сухого и последовательного расчленения.

Я выключил воду и постоял немного, качаясь и касаясь холодной раковины. Все настолько реально, настолько не похоже на самый фантастический сон! И я так четко помню комнату. Закрыв глаза, я сразу же вижу ее.

Я стою над женщиной, которая изгибается и извивается, связанная клейкой лентой, вижу ужас, растущий в ее глупых глазах, вижу, как в них появляется безнадежность, и чувствую грандиозный прилив изумления, поднимающийся из меня и стекающий вниз, к ножу. И как только я поднимаю нож, чтобы начать…

…но это не начало. Потому что под столом – еще одна, уже сухая и аккуратно упакованная. А в дальнем углу – еще одна, ожидает своей очереди в бессильном черном ужасе, какого я еще никогда не видел, хотя в нем есть что-то неуловимо знакомое и неизменное; все это наполняет меня чистейшей энергией, еще больше опьяняющей, чем…

Три.

В этот раз их три.

Я открыл глаза. Это я – в зеркале. Привет, Декстер. Сон приснился, старина? Интересный, а? Их было трое, эй? Всего лишь сон. Не более. Я улыбнулся себе в зеркале, пробуя действие лицевых мышц. Вышло неубедительно. И в таком вот восторге я окончательно проснулся, и все-то, что у меня осталось, – это чувство похмелья и влажные руки.

То, что должно бы подсознательно восприниматься как приятная интерлюдия, на самом деле заставляет меня дрожать от неуверенности. Меня охватывает ужас, когда я думаю о том, что моего разума уже нет в городе, а самого меня оставили платить за квартиру. Я подумал о трех тщательно связанных подружках, и мне захотелось к ним вернуться и продолжить дело. Я вспомнил о Гарри и понял, что не смогу. Меня размазало между памятью и сном, и я не могу сказать, что из них привлекательнее.

Однако это уже не весело, я хочу свои мозги назад.

Я вытер руки и вернулся в постель. Но этой ночью дорогому моему опустошенному Декстеру сна больше не видать. Я просто лежал на спине и наблюдал за темными пятнами, плывущими по потолку, пока без четверти шесть не зазвонил телефон.

– Ты был прав, – сказала Деб, когда я снял трубку.

– Чудесное ощущение, – ответил я, силясь быть похожим на обычного блистающего себя. – Прав насчет чего?