Мой брат посмотрел на меня.
– Очень плохо. Я так разочарован. И нож опустился.
Я знаю, это почти человеческая слабость, и, может быть, она простирается дальше обычной сентиментальности, но я всегда любил похороны. В первую очередь потому, что они такие чистые, аккуратные и полностью соответствуют тщательно проверенным церемониальным правилам. А эти были очень хороши. Рядами стояли мужчины и женщины в синей полицейской форме, очень торжественные и… ну, церемониальные. Был ритуальный оружейный салют, бережное складывание флага – подобающее и красивое шоу для усопших. Так или иначе, она была одной из нас, женщиной, служившей в одном ряду с избранными и достойными. Или так говорят о морской пехоте? Не важно. Она была копом из Майами, а копы в Майами знают, как устроить своим похороны. У них достаточно практики.
– О, Дебора, – очень тихо вздохнул я, безусловно, понимая, что она не слышит.
Хорошо бы удалось выдавить пару слезинок, чтобы было что вытереть. Мы с покойницей, как ни крути, были довольно близки. И ее смерть была нечистой и неприятной, недостойной полицейского, забитого до смерти убийцей-маньяком. Служба спасения прибыла слишком поздно. Все кончилось задолго до того, как кто-то смог приехать. И все же своим примером самоотверженной смелости она показывает, как коп должен жить и умереть. Я цитирую, конечно, но в этом суть. Очень хорошо звучит, достаточно трогательно, если у вас внутри есть что трогать. Тронутый молчаливой отвагой офицеров в чистой синей форме и плачем гражданских лиц, я не мог сдержаться.
– О, Дебора, – вздохнул я, на сей раз чуть громче, почти с настоящим чувством. – Дорогая моя Дебора.
– Заткнись ты, баран! – прошептала она и крепко ткнула меня в бок.
Она на самом деле неплохо выглядит в новом обмундировании – наконец-то сержант. Это самое малое, что они смогли сделать для Деборы, дабы оценить ее колоссальную работу по поиску, идентификации и почти поимке Потрошителя из Тамиами. Имея его словесный портрет, беднягу – моего старшего брата – все равно найдут, рано или поздно, разумеется, если он сам не найдет их. А после того как мне так насильственно напомнили, что семья – это настолько важно, я правда надеялся, что он сможет остаться на свободе. И Дебора была бы при деле, особенно после повышения по службе. Она на самом деле старается простить меня, она уже больше чем наполовину убеждена в правоте Мудрости Гарри. В конце концов, мы ведь тоже семья, не так ли? После всего происшедшего не такой уж большой скачок – принять меня таким, кто я есть, а? Все ведь складывается, как должно складываться. Как оно всегда на самом деле и было.
Я снова вздохнул.
– Хватит, – прошипела Деб и кивнула на дальний конец одеревенелой шеренги копов из Майами.
Я покосился в ту сторону; на меня, не мигая, смотрел сержант Доукс. За все время церемонии он не отвел от меня глаз, даже тогда, когда бросал свою горсть земли на гроб детектива Ла Гэрты. Он выглядел настолько уверенным, что в действительности все не так, как кажется. Наверняка теперь Доукс будет следить за мной, пофыркивая, идти по следу, как пес, каковым он по природе является, чихать над отпечатками моих следов, облаивать и загонять меня за то, что я делал и буду, совершенно естественно, делать дальше.
Я сжал руку сестры, а другой рукой нащупал в кармане прохладный острый край двойного стеклышка препарата – на нем покоилась маленькая сухая капелька крови, которая не уйдет в могилу вместе с Ла Гэртой, а останется на моей полке. Это меня успокаивало, и наплевать на сержанта Доукса и на то, что он думает или делает. Какое мне дело? Он не может контролировать себя или свои действия больше, чем кто-то еще. Он придет за мной; в самом деле, что еще ему остается?
Что любой из нас может сделать? Все мы так беспомощны, и в объятиях наших тихих внутренних голосов что мы на самом деле можем сделать?
Мне вправду хотелось, чтобы я смог обронить слезу. Все было так здорово. Таким же прекрасным будет следующее полнолуние, когда я наведаюсь к сержанту Доуксу. И все пойдет так, как раньше, как всегда было под этой прекрасной и яркой луной.
Восхитительной, толстой, музыкальной и красной луной.
Метро-Дейд – имеется в виду полицейский участок одноименного округа. – Здесь и далее примеч. пер
Дамерленд – Диснейленд – ассоциативная игра слов; Джеффри Лайонел Дамер – серийный убийца, совершивший с 1981 по 1991 г. 18 зверских убийств
Кофе по-кубински… пирожки (исп.)
Батиста (1901–1973) – диктатор Кубы, свергнут в ходе кубинской революции.
Да на… мне (исп., груб!).
Увидимся позже (исп.).
На улице никого не было… все были в кафе (исп.).
Где был ты? (исп.)
Кухня. Потом я выносил мусор.
Привет (исп.).
Шлюха! (исп.)
Напротив, наоборот (фр.).
Национальный парк в окрестностях Майами.
Сукин сын (исп.)
Междометие, выражающее неудовольствие, «фу» (идиш)
Стэн Лаурел (1890–1965) – комедийный киноактер
Героиня рассказов американской детской писательницы Э. Портер (1868–1920), находящая причины для радости в самых бедственных ситуациях.
Шрайнеры, или Древнеарабский орден рыцарей Тайной усыпальницы – братство, родственное свободному масонству. Создано в 1920 г. в Нью-Йорке в качестве «веселой» ветви масонства. Предпринимают разного рода увеселительные акции, например парады забавных копий автомобилей и мотоциклов
Рэйфорд – окружная тюрьма штата Флорида.